Снохачество что это такое


Снохачество — Википедия

Сноха́чество — практика в русской деревне, при которой мужчина — глава большой крестьянской семьи (живущей в одной избе) состоит в половой связи с младшими женщинами семьи, обычно с женой своего сына (связь свёкра с невесткой, называемой сноха). Эта практика получила особое распространение в XVIII—XIX веках, сперва в связи с призывом молодых крестьян в рекруты, а затем и в связи с отходничеством, когда молодёжь уходила работать в города и оставляла жён дома в деревне.

С точки зрения православной церкви, снохачество представляло собой кровосмешение (инцест) (по свойству) и осуждалось как грех. В частности, в 1918 году Поместный собор Русской православной церкви в «Определении о поводах к расторжению брачного союза, освященного Церковью» признал в качестве такового, кроме прелюбодеяния и вступления одной из сторон в новый брак, и снохачество [1].

О распространённости снохачества, связанного с абсолютной властью «большака», «отца семейства» (домовладыки) над своими домашними, о пагубности этой практики и о возникающих в связи с этим криминальных ситуациях подробно писали многие публицисты XIX века (А. Н. Энгельгардт — «Письма из деревни»; первичные материалы этнографического бюро князя В. Н. Тенишева).

Причину существования этой формы удовлетворения сексуальных потребностей следует видеть в особенностях крестьянского быта. Одна из причин — это ранние браки. В середине XIX века в Тамбовской губернии было принято женить 12—13-летних мальчиков на невестах 16—17 лет. Отцы, склонные к снохачеству, умышленно женили своих сыновей молодыми для того, чтобы пользоваться их неопытностью. Другой причиной, создающей условия для распространения этого порока в сельской среде, были отхожие промыслы крестьян. При этом часто глава семейства умышленно отправлял молодого мужа на отхожий промысел, вскоре после свадьбы, предполагая вступить в связь с невесткой. Из Болховского уезда Орловской губернии информатор в 1899 году сообщал:

Снохачество здесь распространено потому, что мужья уходят на заработки, видятся с жёнами только два раза в год, свёкор же остаётся дома и распоряжается по своему усмотрению.

Безгин В. Б. Правовая культура русского села (вторая половина XIX – начало XX веков). С. 56

Механизм склонения снохи к сожительству со свёкром был достаточно прост. Пользуясь отсутствием сына (отход, служба), а иногда и в его присутствии, свёкор принуждал сноху к половой близости. В ход шли все средства: и уговоры, и подарки, и посулы лёгкой работы. Обычно такая целенаправленная осада давала свой результат. В ином случае уделом молодухи становилась непосильная работа, сопровождаемая придирками, ругательствами, а нередко и побоями. Жизнь женщин, отказавших своим свёкрам в удовлетворении их плотских желаний, становилась невыносимо мучительной. По словам крестьянки, испытавшей на себе снохачество, в случае отказа свёкру тот мстил снохе, наговаривая на неё сыну всякие гадости о том, что та имела в его отсутствие связь с посторонними мужчинами. Специалист по гражданскому праву дореволюционной поры Е. Т. Соловьёв в своём труде отмечал, что «когда сноха не желает быть сожительницей свёкра, ей достаются от него жестокие побои, арест в подполе, погребе или в холодном амбаре».

Редко молодые женщины пытались найти защиту от сексуальных посягательств со стороны свёкра в волостном суде, но, как правило, те устранялись от разбора таких дел.

В тех случаях, когда преступная связь свёкра со снохой открывалась, виновной, как правило, признавалась женщина, которую ожидала жестокая расправа со стороны мужа. Вот характерный итог самочинной расправы:

Жена была избита до полусмерти; волосы наполовину были вырваны, лицо превращено в один сплошной синяк, тело исщипано, одежда изорвана в мелкие клочки, так что женщина очутилась на улице совсем нагая.

По мере распада патриархальной семьи и увеличения числа крестьянских разделов снохачество как явление сельского быта стало сходить на нет. Преобладающей в деревне стала малая, нуклеарная семья, в которой по причине раздельного проживания родителей и женатых детей снохачеству объективно не было места[3].

Русский публицист В. Д. Набоков писал: «Нигде, кажется, кроме России, — нет по крайне мере того, чтобы один вид кровосмешения приобрел характер почти нормального бытового явления, получив соответствующее техническое название — снохачество».

Снохачество упоминается в романе И. С. Тургенева «Отцы и дети» (1862):

…Холодная усмешка скривила губы Базарова.
 — Ну, насчёт общины, — промолвил он, — поговорите лучше с вашим братцем. Он теперь, кажется, изведал на деле, что такое община, круговая порука, трезвость и тому подобные штучки.
 — Семья наконец, семья, так, как она существует у наших крестьян! — закричал Павел Петрович.
 — И этот вопрос, я полагаю, лучше для вас же самих не разбирать в подробности. Вы, чай, слыхали о снохачах?

А также в повести И. А. Бунина «Деревня» (1909):

Был Яков, как многие мужики, очень нервен и особенно тогда, когда доходило дело до его семьи, хозяйства. Был очень скрытен, но тут нервность одолевала, хотя изобличала ее только отрывистая, дрожащая речь. И, чтобы уже совсем растревожить его, Тихон Ильич участливо спрашивал:
— Не радует? Скажи, пожалуйста! И все из-за бабы? Яков, озираясь, скреб ногтями грудь:
— Из-за бабы, родимец ее расшиби...
— Ревнует?
— Ревнует... В снохачи меня записала...

Упоминается оно и в историческом романе советского писателя, выходца из крестьян Олонецкой губернии, А. П. Чапыгина «Разин Степан» (1924-1927):

Недалеко от битого места дерутся две бабы. У них в руках было по караваю хлеба. Теперь хлеб затоптан в песок, а бабы, сорвав с головы платки, таскаются за волосы, шатаясь, тычутся в толпу. Толпа науськивает:
— Белобрысая, ты за подол ее, за подол!
— Кажи народу ее подселенную!
— Черная жонка, вали ее, дуй коленкой-то в пуп! В пуп, чертовка, да коленкой, — э-эх!
— А не, робята! Русая забьет. Страсть люблю у жонок зады — мякоть…
— Лакомый, видать, снохач?

[4]

Также об этом явлении говорится в повести Н. С. Лескова «Житие одной бабы» (1863), рассказе М. Горького «На плотах» (1895), романе «Колодезь» (1997) С. В. Логинова. В книге В. М. Дорошевича «Сахалин» (1897) приводится народная примета: Как снохач помогать возьмётся, — колокол с места не сдвинешь. Мотивы снохачества в опере Д. Д. Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда» привнесены либреттистами и отсутствуют в одноимённой повести Н. С. Лескова. Также снохачество встречается в романе Михаила Шолохова «Тихий Дон», когда Дарья Мелехова пытается соблазнить свёкра Пантелея Прокофьевича в отсутствие мужа Петра, объясняя это тем, что «не может без казака».

Крестьянский блуд и помещичьи гаремы. Интимные традиции на Руси

Кто будет спорить с тем, что нужно знать свою историю? Сегодня Anews хочет углубиться в этот предмет под углом, который освещается нечасто.

Что известно о сексе в языческую эпоху? Насколько пуританским было русское село? И до чего могла довести вседозволенность помещиков?

Дефлорация от волхвов и свальный грех

О сексуальных традициях древних славян известно немного. Считается, что нравы в языческий период были свободнее, чем в христианский. Это отражалось и в религиозных символах - например, довольно распространенным был фаллический культ, связанный с Ярилой, богом Солнца.

Ярила (или Ярило), современная скульптура. Фото - Википедия

Нашим предкам приписываются довольно экстравагантные обычаи. Одним из таких является ритуал с целью добиться хорошего урожая. Раздеваясь догола, молодые девушки ходили по полю, чтобы поделиться с землей своей детородной силой. Мужчины раздевались при засевании. Порой все это раздевание перерастало в секс и перекатывание по полю туда-сюда.

Также считается, что для славян совершенно не была критичной девственность невесты - наоборот, обширный сексуальный опыт считался в глазах жениха достоинством. Отчасти это подтверждается существовавшим тогда обычаем, согласно которому невеста не должна была лишаться девственности в первую брачную ночь - в случае необходимости эту «процедуру» организовывали за день до свадьбы волхвы.

Виктор Васнецов «Встреча князя Олега с кудесником (волхвом)»

Одной из самых ярких традиций, соединивших языческие времена и христианские, стал праздник Ивана Купалы. С этой волшебной ночью, в которую по поверью цветет папоротник, связаны многие интимные традиции. Здесь и прыжки через костер, когда у девушек задирались юбки и оголялись укромные места. Здесь и волнующие путешествия по ночному лесу, когда люди находили себе пару и предавались любви без обязательств - дети же, рожденные от таких связей, считались посланными высшими силами.

Парный прыжок мужчины и женщины через костер во время современного праздника Ивана Купалы. Фото - Википедия

Некоторые версии склонны предавать этим гуляниям большой размах - будто бы праздничная ночь превращалась в настоящие оргии с беспорядочной сменой партнеров. Называлось такое действо «свальный грех», дав начало довольно известному выражению.

Необычную сексуальную традицию описывал также итальянский путешественник Лактанций Рокколини, в XVI веке по повелению короля Карла V нанесший визит в Россию. Как-то, сбившись с пути, Рокколини с товарищами наткнулся на одно селение. Жители радушно приняли гостей и привели их в большой дом, где собрались много мужчин и женщин. Собравшиеся пели, плясали, а все пространство было освещено одной лучиной. Рокколини объяснили, что он видит древний обычай под названием «гаски», заключавшийся в следующем:

«В известное время собираются вместе соседские мужчины и женщины и, поплясав и позабавившись вместе порядком, тушат лучину, после чего каждый берет ту женщину, которая случилась к нему ближе, и совершает с ней половой акт; затем лучина снова зажигается, и снова начинаются пляски, пока не рассветет и все отправятся по домам. В этот вечер лучину уже тушили два раза, и два раза совершен акт с теми, на кого случай наткнул в темноте».

Снохачество и другой крестьянский блуд

Утверждается, что подобные обычаи существовали в российских селах вплоть до конца XIX века. Этнограф Сергей Максимов в книге 1859 года «Год на севере» приводит слова священника села Койнос Архангельской губернии: «На беседах по зимам, не боясь ни чьего сглазу, мужики обнимают баб и огни гасят...»

Сергей Максимов. Фото - Википедия

Архангельская губерния вообще отличалась вполне свободными нравами. В книге Юрия Семенова «Пережитки первобытных форм отношений полов в обычаях русских крестьян XIX – начала XX в.» говорится:

«В Мезенском уезде Архангельской губернии невинность девушки совершенно не ценилась. Более того, девица, родившая ребенка, имела больше шансов выйти замуж, чем сохранившая целомудрие. Не требовалась «чистота нравов» от девушек и в других местах этой же губернии. Это нашло отражение в пословице "девушка не травка, вырастет не без славки".

В фундаментальном труде, посвященном этнографии Вологодской губернии, утверждается, что "в большей части деревень девичьему целомудрию не придается строгого значения. Есть местности, где девка, имевшая ребенка, скорее выйдет замуж, чем целомудренная, так как она, знают, не будет неплодна". Как сообщали местные информаторы, "редкая из наших девок не гуляет до замужества". Что же касается парней, то они начинают "баловаться" едва минет 15 лет и к моменту вступления в брак каждый из них "знает не одну девку"».

Впрочем, отношение к вопросу невинности сильно разнилось по регионам. Доктор исторических наук Владимир Безгин в труде «Крестьянская повседневность (традиции конца XIX – начала ХХ века)» пишет:

«В Воронежской губернии еще в 80-е гг. XIX в. существовал обычай поднимать молодых. Новобрачная в одной рубахе вставала с постели и встречала свекровь и родню жениха. Такая демонстрация, восходящая своими корнями к языческим верованиям, имела цель публично удостоверить невинность невесты.

Тяжелыми были последствия для "нечестной" невесты. Ее родню с бранью выгоняли, саму избивали до полусмерти и заставляли трехкратно ползать на коленях вокруг церкви. За потерю чести провинившуюся девушку в деревне наказывали тем, что отрезали косу, пачкали рубаху дегтем и без юбки проводили по улице. После такого позора ее уже никто не брал замуж, и она оставалась в девках».

Непростыми были отношения и после брака. Безгин указывает:

«В крестьянском дворе, когда бок о бок жило несколько семей, порой возникали замысловатые любовные треугольники. Так, в орловском селе Коневке было "распространено сожительство между деверем и невесткой. В некоторых семействах младшие братья потому и не женились, что жили со своими невестками".

По мнению тамбовских крестьян, кровосмешение с женой брата вызывалось качественным превосходством того брата, который отбил жену. Братья не особенно ссорились по этому поводу, а окружающие к такому явлению относились снисходительно. Дела о кровосмешении не доходили до волостного суда, и кровосмесителей никто не наказывал».

Но один вариант подобных отношений стал по-настоящему известен. «Нигде, кажется, кроме России, – писал журналист и политик Владимир Набоков, – нет по крайне мере того, чтобы один вид кровосмешения приобрел характер почти нормального бытового явления, получив соответствующее техническое название».

Снохачество заключалось в том, что переехавшая в дом мужа молодая девушка становилась объектом домогательств со стороны еще не старого и полного сил свекра - «снохача», согласно традиционному выражению.

Владимир Маковский «Свекор»

Некоторые главы патриархальных крестьянских семей именно для этого и устраивали браки сыновей на 16-17 летних невестах. Вскоре после женитьбы новоявленный муж по повелению главы семьи отправлялся на отхожий промысел и впоследствии наведывался домой лишь несколько раз в год. Его жена же оставалась в полном распоряжении свекра.

Склоняя невестку к сожительству, снохач сполна пользовался ее зависимым положением. В ход шли и подарки, и поблажки по домашней работе, а порой и физическая угроза. Подобные случаи родили на селе поговорку: "Смалчивай, невестка - сарафан куплю".

Некоторые женщины пытались обращаться в суд, но там подобные жалобы предпочитали не рассматривать. Снохачи же не особенно боялись и собственных жен. Вот какой рассказ был восстановлен по корреспонденции одного из жителей Орловской губернии:

«Богатый крестьянин Семин 46 лет, имея болезненную жену, услал двух своих сыновей на "шахты", сам остался с двумя невестками. Начал он подбиваться к жене старшего сына Григория, а так как крестьянские женщины очень слабы к нарядам и имеют пристрастие к спиртным напиткам, то понятно, что свекор в скорости сошелся с невесткой. Далее он начал "лабуниться" к младшей. Долго она не сдавалась, но вследствие притеснения и подарков – согласилась.

Младшая невестка, заметив "амуры" свекра со старшей, привела свекровь в сарай во время их соития. Кончилось дело тем, что старухе муж купил синий кубовый сарафан, а невесткам подарил по платку».

Иногда подобные случаи приводили к настоящим драмам. Безгин пишет:

«В начале ХХ в. в калужском окружном суде слушалось дело Матрены К. и ее свекра Дмитрия К., обвиняемых в детоубийстве. Обвиняемая Матрена К., крестьянка, замужняя, 30 лет, на расспросы полицейского урядника призналась ему, что в продолжение шести лет, подчиняясь настоянию свекра, состоит в связи с ним, прижила от него сына, которому в настоящее время около пяти лет. От него же она забеременела вторично. Свекор Дмитрий К., крестьянин, 59 лет, узнав о приближении родов, приказал ей идти в ригу, и как только она родила, схватил ребенка, зарыл его в землю в сарае».

Михаил Зощенко «Волостной суд»

Ученый также отмечает, что отношение к снохачам по регионам было разным:

«В ряде мест, где снохачество было распространено, этому пороку не придавали особого значения. Более того, иногда о снохаче с долей сочувствия говорили: «Сноху любит. Ен с ней живет как с женой, понравилась ему".

<...>По отзывам крестьян Борисоглебского уезда Тамбовской губернии снохачество встречалось часто, но традиционно считалось в селе самым позорным грехом. Снохачи на сходе при решении общественных дел игнорировались, так как каждый мог им сказать: "Убирайся к черту, снохач, не твое тут дело"».

Всемогущий разврат помещиков

Отдельной главой сексуальной истории России стало крепостное право. Хроники говорят, что интимное внимание помещиков к своим крепостным крестьянкам было очень даже распространено. Например, во дворе уроженца Эфиопии Абрама Ганнибала, приближенного Петра I и прадеда поэта Александра Пушкина, очевидцы встречали немало смуглых и кучерявых черноволосых детишек.

Предположительно, портрет Абрама (Ибрагима) Ганнибала

Не оставались в стороне и «борцы за народное счастье» декабристы. В материалах дела об участнике восстания Осипе-Юлиане Горском говорилось:

«Сперва он содержал несколько (именно трех) крестьянок, купленных им в Подольской губернии. С этим сералем он года три тому назад жил в доме Варварина. Гнусный разврат и дурное обхождение заставили несчастных девок бежать от него и искать защиты у правительства,— но дело замяли у гр. Милорадовича».

Василий Тимм «Декабристы на Сенатской площади»

Впрочем, крепостные любовницы не всегда получали плохое обращение. 70-летний помещик Кошкарев, державший 10-12 девушек в качестве своеобразного гарема и еще нескольких для ублажения гостей, довольно хорошо их обеспечивал.

«Девушки все были очень развиты: они были прекрасно одеты и получали — как и мужская прислуга — ежемесячное жалованье и денежные подарки к праздничным дням. Одевались же все, конечно, не в национальное, но в общеевропейское платье» - писал один из гостей Кошкарева.

Несмотря на распространенность этого явления, некоторые случаи все же выбивались из общего ряда и подвергались общественному осуждению. В первой четверти XIX века таким стал случай генерала-лейтенанта Льва Измайлова из Тульской губернии. Помещик отличался своенравным и жестоким характером, издевался как над крестьянами, так и над чиновниками невысокого ранга. Еще в 1802 году император Александр I писал губернатору:

«До сведения моего дошло, что отставной генерал-майор Лев Измайлов … ведя распутную и всем порокам отверзтую жизнь, приносит любострастию своему самые постыдные и для крестьян утеснительные жертвы. Я поручаю вам о справедливости сих слухов разведать, без огласки, и мне с достоверностью донести».

Александр I на портрете Степана Щукина

Однако благодаря деньгам и связям расследование тянулось десятилетиями - подробности дела открылись лишь в 1828 году. Биограф Измайлова так описывал преступления помещика, создавшего себе гарем из 30 девушек:

«Несчастные эти девушки выпускались из этого своего терема или, лучше сказать, из постоянной своей тюрьмы только для недолговременной прогулки в барском саду или же для поездки в наглухо закрытых фургонах в баню. С самыми близкими родными, не только что с братьями и сестрами, но даже и с родителями, не дозволялось им иметь свиданий. Бывали случаи, что дворовые люди, проходившие мимо их окон и поклонившиеся им издали, наказывались за это жестоко.

Многие из этих девушек, — их было всего тридцать, число же это, как постоянный комплект, никогда не изменялось, хотя лица, его составлявшие, переменялись весьма часто,— поступали в барский дом с самого малолетства, надо думать, потому, что обещали быть в свое время красавицами. Почти все они на шестнадцатом году и даже раньше попадали в барские наложницы — всегда исподневольно, а нередко и посредством насилия.

Генерал Измайлов был тоже гостеприимен по-своему: к гостям его всегда водили на ночь девушек, а для гостей значительных или же в первый еще раз приехавших выбирались невинные, хоть бы они были только лет двенадцати от роду...»

Упоминается также, что Измайлов однажды взял в гарем… свою дочь от предыдущей наложницы.

Несмотря на такие злодеяния, помещика в итоге лишь отстранили от управления имением, позволив «по уважению к тяжкой его болезни» проживать в фамильном доме.

Еще одной зловещей фигурой стал помещик из Киевской губернии Виктор Страшинский. От первых обвинений в его адрес до решения суда в 1857 году также прошло порядка 25 лет, но в итоге было выяснено, что Страшинский изнасиловал более 500 девушек, причем в его собственном имении следователи не нашли ни одной неизнасилованной крестьянки - в поисках разнообразия помещик наведывался в имения родственников. Среди жертв преступника оказались также две его дочери от изнасилованной ранее крепостной. Еще две девушки не пережили надругательств.

Наказание, вынесенное 72-летнему Страшинскому, практически повторяло наказание Измайлова - считается, что накануне реформы крепостного права император Александр II не захотел ссориться с дворянами.

Снохачество на Руси. В деревнях отцы семейств спали с женами своих сыновей

Снохачество, или бабья повинность, — явление в русской деревне, когда мужчина, глава большой крестьянской семьи, живущей в одной избе, состоял в половой связи с собственными снохами — женами сыновей. Эта практика получила особое распространение в XVIII—XIX вв. и просуществовала вплоть до начала XX столетия.

Довольно распространенная в те времена история: богатый крестьянин Семин 46 лет, имея болезненную жену, услал двух своих сыновей на «шахты» (соляной промысел), сам остался с двумя невестками. Начал он подбиваться к жене старшего сына Григория, а так как крестьянские женщины очень слабы к нарядам и имеют пристрастие к спиртным напиткам, то понятно, что свекор в скорости сошелся с невесткой. Далее он начал «лабуниться» к младшей. Долго она не сдавалась, но вследствие притеснения и подарков — согласилась. Младшая невестка, заметив «амуры» свекра со старшей, привела свекровь в сарай во время их соития. Кончилось дело тем, что старухе муж купил синий кубовый сарафан, а невесткам подарил по платку.
Это вполне типичный для того времени пример склонения свекром снох к половой близости, получивший в народе название «снохачество».

В ТЕСНОТЕ, ДА НЕ В ОБИДЕ
Снохачество вовсе не означает, что крестьяне были сплошь убежденными развратниками. Дело в особенностях крестьянского быта того времени, небогатых семей, не имеющих возможности отделить женившихся сыновей. Несколько поколений всю жизнь жили в одной избе, на глазах друг у друга. Никаких секретов, никаких интимных тайн. Половая жизнь родителей проходила на глазах у детей, и наоборот.
Еще одна причина снохачества — принятые тогда ранние браки. Этнограф Александр Звонков, живший в то время, сообщает, что в середине XIX века в селах Елатомского уезда Тамбовской губернии было принято женить 12–13-летних мальчиков на невестах 16–17 лет. Отцы тех мальчиков часто и сами были еще совсем молодыми мужчинами, а их более взрослые жены, измученные родами и тяжелой крестьянской работой, не горели желанием исполнять супружеский долг. Оттого и смотрели сквозь пальцы на забавы мужей с молодыми снохами. «Все лучше, если мой жеребец кобыл в своей конюшне топтать будет, а то пойдет по грязным девкам и болезнь нехорошую подцепит. А так все свое в своем дому и останется», — довольно типичное рассуждение крестьянской жены того времени, записанное Звонковым.
Отцы, склонные к снохачеству, умышленно выбирали своим сыновьям, еще совсем неопытным мальчишкам, жен постарше и покрасивее, на свой вкус. А когда парни подрастали, отцы частенько отправляли их на промыслы, а некоторых забирали в рекруты.

ДОБРОВОЛЬНО-ПРИНУДИТЕЛЬНО
Далеко не все снохи соглашались стать наложницами собственного свекра. Но тут надо вспомнить устройство крестьянской жизни. Отец семейства был «большаком», «домовладыкой», ему подчинялись беспрекословно. Если сноха не артачилась, ей доставались подарки и легкая работа. В ином случае получала жестокие побои, арест в подполе, погребе или в холодном амбаре. Так, одной из крестьянок, испытавшей на себе снохачество, свекор за отказ мстил ей, наговаривая на нее сыну, что та имела связь с посторонними мужчинами.
На почве снохачества нередко случались трагедии. Крестьянин 37 лет женил сына на молодой красавице, а затем отправил его на заработки в Петербург. Пока сын отсутствовал, свекор сошелся с невесткой, родился внебрачный ребенок, и отец начал принуждать сына бросить семью и дом и окончательно уехать в город. Однако сын восстал и зарубил родителя топором, после чего пошел на каторгу.
Газета «Донские областные ведомости» за 1873 год сообщает о случае, когда жена убила мужа, уличив его в снохачестве. В начале ХХ века в окружном суде слушалось дело Матрены К. и ее свекра Дмитрия К., обвиняемых в убийстве ребенка, прижитого, пока муж крестьянки был на заработках.
Женщины редко обращались с жалобами в волостной суд — не хотели выносить сор из избы. Хотя действующее тогда уголовное законодательство за кровосмешение в первой степени свойства (т.е. с тещей или свекром, зятем или снохой) предусматривало наказание в виде ссылки в Сибирь. Но если жалоба все-таки случалась, суды обычно устранялись от разбора подобных дел. 

КВАРТИРНЫЙ ВОПРОС
Почему же снохачество, которое церковь и закон приравнивали к кровосмешению, считалось в крестьянской среде не преступлением, а лишь грехом? Видимо, это связано с тяжестью крестьянского быта, в котором плотские утехи были едва ли не единственной радостью. А также отголосками языческих времен, когда в половых отношениях допускались большие вольности. Известны случаи, когда крестьянская община подвергала снохачей обструкции, но это обычно было связано с низким статусом самого крестьянина. И все же люди понимали, что снохачество — это «не по-божески». Когда у крестьян появилась возможность разъезжаться со взрослыми детьми, снохачество как явление стало исчезать. 

 

Снохачество как традиционная форма инцеста. Правда или вымысел? - Экстремально

25 мая 1928 года во время возвращения с Северного полюса потерпел крушение дирижабль «Италия», и часть его экипажа осталась на дрейфующей льдине. Почти полтора месяца отважные аэронавты выживали в ледяном плену, отстреливаясь от белых медведей и пытаясь связаться с большой землей.

Лишь после нескольких неудачных попыток их удалось спасти благодаря советскому ледоколу «Красин». Все это — трагикомическая история, в которой нашлось место и смерти, и абсурдным поворотам.

Предыстория и катастрофа

Умберто Нобиле

Строитель «Италии», инженер Умберто Нобиле, был известным конструктором дирижаблей. В 1928 году он уже совершил полет к Северному полюсу на похожем судне под названием «Норвегия». Однако тот факт, что после этого он стал национальным героем Италии, не помешал ему разругаться с руководителем экспедиции Руалем Амудсеном. Оба мужчины спорили за право считаться покорителем полюса. Мы не зря упоминаем об этой ссоре: Амундсен в итоге проявил себя благородно и отправился на поиски незадачливого товарища. Но об этом немного позже.

Несмотря на ссору с ценнейшим для опасного полярного предприятия Руалем, Нобиле смог добиться от правительства постройки нового дирижабля, на котором отправился покорять Северный полюс снова. Перед самым началом полета «Италии» он встретился с Папой Римским, который благословил путешествие и попросил установить на полюсе католический крест. Как утверждает Умберто Нобиле в своей книге «Крылья над полюсом: История покорения Арктики воздушным путём», папа Пий XI, сам увлекавшийся альпинизмом, даже дал пару полезных советов по поводу обледенения дирижабля.

Получив высочайшие наставления, Нобиле вместе с экипажем вылетел на Северный полюс. Достигнув цели, он и его команда сбросили там крест и флаг Италии. Высадиться не удалось, так как погода была кошмарной, поэтому упомянутые вещи полетели на землю с километровой высоты. На обратном пути обледенение дирижабля и ненастье привели к катастрофе, во время которой от удара об лед отвалилась гондола с экипажем, а сам дирижабль, став легче, поднялся в воздух и улетел. Вместе с ним пропала вторая часть команды, находившаяся в другой гондоле. Их так и не нашли.

Так на дрейфующей льдине оказались девять аэронавтов во главе с Нобиле, который при падении сломал себе руку и ногу. Десятый, механик Винченцо Помелла, погиб при падении и был похоронен товарищами.

Борьба с медведями и спирт из компаса — выживание на льду

Команда «Италии»

Можно сказать, что упавшим на лед повезло: при катастрофе из дирижабля выпало довольно много грузов, так что на первое время у них были и продукты, и палатка, в которой они и расположились. Палатку даже выкрасили в красный цвет, чтобы сверху их смогли заметить поисковые самолеты. Оказалась жива и небольшая радиостанция, с помощью которой радист Джузеппе Бьяджи постоянно пытался связаться с «Читта ди Милано», кораблем, с которого контролировали экспедицию итальянские военные.

Еще большее везение выживших заключалось в том, что у них с собой оказался пистолет, из которого шведский ученый Мальмгрен застрелил белого медведя, через пару дней пришедшего полакомиться человечиной. Как пишет в своей книге «Трагедия в полярном море» другой участник экспедиции, чешский ученый Бегоунек, швед был опытным полярником, и мало того, что хладнокровно застрелил медведя, так еще и запретил есть его печень, зная, что она ядовита.

Медведи еще не раз беспокоили выживших. Однажды, когда все спали, косолапый залез в лагерь, разворошил запасы провизии и даже начал рыть у палатки, грозя обвалить всю конструкцию. Проснувшийся радист начал стрелять в медведя, хотя со страху ни разу так и не попал. В другой раз хищника отогнала собака Нобиле, фокстерьер по кличке Титина, которая тоже выжила при катастрофе. Она так бесстрашно лаяла на подходящего медведя, что тот решил не связываться и ушел.

Застреленный шведом медведь дополнил рацион выживших. Согревала их печь, собранная из металлических обломков дирижабля. Топили ее тоже обломками, но уже деревянными. В качестве тарелок использовали банки из под тушенки, а в качестве половника — кружку, привязанную к палке.

Полярник Мальмгрен, помимо мяса, добыл и пресную воду, показав, как найти льдину, пригодную для растапливания льда и добычи питьевой воды. А изобретательный радист смог добыть немного спирта из компаса, так что аэронавты втихую от Нобиле устроили небольшую попойку. Бегоунек в своих воспоминаниях очень ярко описывает влияние алкоголя на измученную психику человека, находившегося под постоянным стрессом. После приема спирта ему вдруг показалось, что все проблемы решаемы, весь мир устремился им на помощь, самолеты уже летят, а ледоколы плывут спасать членов экспедиции.

Поиски и попытки спасения

Почти сразу после падения на льдину радист начал посылать сигналы SOS и слушать радиоэфир. При этом, как утверждают в своих воспоминаниях и Нобиле, и Бегоунек, радиосигнал приняли на «Читта ди Милано» уже 29 мая. Но капитан корабля, Романья, высмеял радиста, сказав, что тот перепутал сигнал с коммерческой радиостанцией. Это произошло потому, что капитан в своей глупости был уверен, что радист с «Италии» был убит ударом винта и не мог ничего передавать в эфир. Даже гораздо позже, когда экспедицию услышал радиолюбитель в Советском Союзе, и об этом сообщили итальянцам, капитан не верил выжившему. Он заставил того назвать номер своего военного билета, думая, что его попросту разыгрывают американские пранкеры.

Тем не менее еще до установления радиосвязи начались поиски пропавших, и в них приняли участие не только итальянские, но и норвежские и шведские самолеты. Тот самый Руаль Амудсен, который поссорился с Нобиле, организовал спасательную операцию, во время которой его самолет пропал без вести. Так что его желание помочь только навредило, ведь теперь уже на его поиски были брошены почти все силы искавших «Италию». Лишь много позже в море нашли поплавок и бак от этого самолета. Судя по всему, Руаль и пятеро членов экипажа погибли от переохлаждения.

Руаль Амундсен (в центре) во время неудачной спасательной экспедиции

Впрочем, незадачливые полярники не падали духом. После установления постоянной радиосвязи итальянские летчики сумели долететь до лагеря и сбросить первую помощь, которая поддержала экспедицию не только материально, но и морально.

Чуть позже палатку отыскал шведский летчик Эйнар Лундборг, которому удалось посадить на лед самолет и забрать с собой руководителя экспедиции Нобиле и его собаку. Этот момент вызвал жаркий спор, ведь Умберто не хотел лететь первым, но пилот сослался на приказ и обещал попозже забрать и остальных. К сожалению, при повторной посадке его самолет перевернулся и вчерашний спаситель сам присоединился к несчастным. В итоге история со шведами вышла совсем уж издевательской: те сумели посадить еще один самолет, забрали своего летчика, а остальных так и оставили на льдине, оправдываясь плохой погодой.

Пытались спасти Нобиле и его команду и по земле, с помощью собачьих упряжек. Тут отличилась команда, состоящая из капитана Сора, голландца Ван-Донгена и проводника Луиса Варминга, которые отправились на выручку с двумя санями и девятью собаками. Они высадились с корабля «Браганца» и отправились на поиски троих аэронавтов: Мальмгрена, Мариано и Цаппи, которые покинули лагерь и решили пешком дойти до земли по льду. Переоценив свои возможности, экспедиция Сора потеряла практически всех собак и даже вынуждена была от голода не только скормить одних собак другим, но и самим съесть предпоследнюю оставшуюся. В итоге их самих пришлось спасать, организовывая еще одну экспедицию.

Ледокол «Красин» и спасение аэронавтов

Сразу после того, как советский радиолюбитель Николай Шмидт перехватил сигнал выживших, в СССР развернулась деятельность по спасению экспедиции. В итоге послали два ледокола: «Малыгин» и «Красин». После того, как «Малыгина» затерло во льдах, ответственность легла на экипаж «Красина». Первой была найдена и спасена группа Мальмгрена. При этом самого шведа не было, он по утверждению Мариано и Цаппи обморозил ноги и попросил его бросить, забрав еду и одежду.

При этом вся ситуация выглядела крайне странной, что и описывает Бегоунек в своей книге. Первая странность была в явной разнице состояний Цаппи и Мариано. Мариано был гораздо хуже одет и выглядел намного более истощенным, чем Цаппи. При этом тот лгал, будто не ел много дней, однако доктора обнаружили, что он ел совсем недавно, из чего Бегоунек делает вывод, что Цаппи объедал Мариано.

Погибший Мальмгрен

Вторая странность: в своих показаниях Цаппи всячески выгораживает себя, говоря, что он отказался зарубить Мальмгрена топором, как тот просил, и лишь оставил его без верхней одежды, прикопав снегом. Он же утверждал, что Мариано, в припадке отчаяния сказал, что Цаппи должен съесть мясо и выпить кровь Мариано, когда тот умрет. Сам же Мариано никогда не рассказывал своей версии истории, просто отсылая всех к показаниям Цаппи. Не менее подозрительно и то, что вся одежда Мальмгрена каким-то образом оказалась на Цаппи, плюс тот не раз менял свои показания, когда его ловили на нестыковках.

Тем не менее, Цаппи не был осужден, а Нобиле в своей книге, в отличие от Бегоунека, встает на сторону Цаппи. Как бы то ни было, тело Мальмгрена так и не нашли, и подробности этой истории мы скорее всего не узнаем.

Так или иначе, вечером 12 июля «Красин» освободил из ледяного плена всех оставшихся членов экспедиции «Италии». О судьбе тех, кого сразу после катастрофы унесло на дирижабле, так ничего и не известно. Было организовано несколько экспедиций, но все они закончились безрезультатно.

Ледокол «Красин»

В 2018 году, в связи с девяностолетием спасения полярной экспедиции дирижабля «Италия», потомки выживших посетили тот самый ледокол «Красин», превращенный в музей. Там они отдали дань мужеству моряков, спасших их предков из ледяного плена.

Сексуальные отношения в царской России. Снохачество и проституция


Картина Владимира Егоровича Маковского "Свекор", 1888 г

Безгин «Крестьянская повседневность. Традиции конца 19 - начала 20 века»:

«Профессиональной проституции в деревне не существовало, в этом солидарны практически все исследователи. По наблюдению информаторов тенишевской программы проституцией в селе промышляли преимущественно солдатки. Про них в деревне говорили, что они «наволочки затылком стирают».

"...Проституция в селе не существовала, но в каждом селе было несколько женщин доступного поведения. Не стоит забывать и о том, что проститутки, промышлявшие в городах, в большинстве своем были вчерашними крестьянками.

Длительное отсутствие мужа-солдата становилось тяжелым испытанием для полной плотского желания деревенской молодухи. Один из корреспондентов этнографического бюро писал:

«…Выходя замуж в большинстве случаев лет в 17 – 18, к 21 году солдатки-крестьянки остаются без мужей. Крестьяне вообще не стесняются в отправлении своей естественной потребности, а у себя дома еще меньше. Не от пения соловья, восхода и захода солнца разгорается страсть у солдатки, а оттого, что она является невольно свидетельницей супружеских отношений старшей своей невестки и ее мужа».

По сообщению из Воронежской губернии, «на связь солдаток с посторонними мало обращалось внимание и почти не преследовалось обществом, так что дети, прижитые солдатками незаконно, пользуются такими же правами, как и законные. Сторонние заработки крестьянок, к которым были вынуждены прибегать сельские семьи, также выступали благодатной почвой для адюльтера. По наблюдениям П. Каверина, информатора из Борисоглебского уезда Тамбовской губернии, «главной причиной потери девственности и падения нравов вообще нужно считать результатом отхожие промыслы. Уже с ранней весны девушки идут к купцу, так у нас называют всех землевладельцев, на работу. А там полный простор для беспутства».

По суждениям извне, принадлежащим представителям просвещенного общества, складывалось впечатление о доступности русской бабы. Так, этнограф Семенова-Тянь-Шанская считала, что любую бабу можно было легко купить деньгами или подарком. Одна крестьянка наивно признавалась:

«Прижила себе на горе сына и всего за пустяк, за десяток яблок».

Далее автор приводит случай, когда караульный яблоневого сада, возраста 20 лет, изнасиловал 13 летнюю девочку, и мать этой девочки примирилась с обидчиком за 3 рубля. Писатель А.Н. Энгельгардт утверждал, что «нравы деревенских баб и девок до невероятности просты: деньги, какой - нибудь платок, при известных обстоятельствах, лишь бы никто не знал, лишь бы все было шито-крыто, так делают все».

Некоторые крестьяне, любители спиртных напитков, почетным гостям под выпивку предлагали своих жен, солдаток и даже сестер. В ряде сел Болховского уезда Орловской губернии существовал обычай почетным гостям (старшине, волостному писарю, судьям, заезжим купцам) предлагать для плотских утех своих жен или невесток, если сын находился в отлучке. При этом прагматичные крестьяне не забывали брать плату за оказанные услуги. В том же уезде в селах Мешкове и Коневке бедные крестьяне без смущения посылали своих жен к приказчику или к какому-либо состоятельному лицу за деньгами на табак или на хлеб, заставляя их расплачиваться своим телом.

Половые сношения между главой крестьянской семьи и его снохой были фактически обычной стороной жизни патриархальной семьи.

«Нигде, кажется, кроме России, – писал В.Д. Набоков, – нет по крайне мере того, чтобы один вид кровосмешения приобрел характер почти нормального бытового явления, получив соответствующее техническое название – снохачество».


Наблюдатели отмечали, что этот обычай был жив и в конце XIX в., причем одной из причин его сохранения являлся сезонный отток молодых мужчин на заработки. Хотя эта форма кровосмешения была осуждаема просвещенным обществом, крестьяне ее не считали серьезным правонарушением. В ряде мест, где снохачество было распространенно, этому пороку не придавали особого значения. Более того, иногда о снохаче с долей сочувствия говорили: «Сноху любит. Ен с ней живет как с женой, понравилась ему».

Причину этого явления следует искать в особенностях крестьянского быта. Одна из причин – это ранние браки. В середине XIX в. по сведениям А.П. Звонкова, в селах Елатомского уезда Тамбовской губернии было принято женить 12 – 13 летних мальчиков на невестах 16 – 17 лет. Отцы, склонные к снохачеству, умышленно женили своих сыновей молодыми для того, чтобы пользоваться их неопытностью. Другая причина снохачества уже упомянутые выше отхожие промыслы крестьян.

«Молодой супруг не проживет иной раз и году, как отец отправляет его на Волгу или куда-нибудь в работники. Жена остается одна под слабым контролем свекрови».

Из Болховского уезда Орловской губернии информатор сообщал:

«Снохачество здесь распространено потому, что мужья уходят на заработки, видятся с женами только два раза в год, свекор же остается дома и распоряжается по своему усмотрению».

Механизм склонения снохи к сожительству был достаточно прост. Пользуясь отсутствием сына (отход, служба), а иногда и в его присутствии, свекор принуждал сноху к половой близости. В ход шли все средства: и уговоры, и подарки, и посулы легкой работы. Все по поговорке: «Смалчивай, невестка, – сарафан куплю». Как правило, такая целенаправленная осада давала свой результат. В ином случае уделом молодой становилась непосильная работа, сопровождаемая придирками, ругательствами, а нередко и побоями. Некоторые женщины пытались найти защиту в волостном суде, но, как правило, те устранялись от разбора таких дел. Правда, И.Г. Оршанский в своем исследовании приводит пример, когда по жалобе снохи на уговор свекра к снохачеству, последний решением волостного суда был лишен «большины». Но это было скорее исключением, чем правилом.

Типичный пример склонения свекром снох к половой близости приведен в корреспонденции жителя села Крестовоздвиженские Рябинки Болховского уезда Орловской губернии В.Т. Перькова.

«Богатый крестьянин Семин 46 лет, имея болезненную жену, услал двух своих сыновей на «шахты», сам остался с двумя невестками. Начал он подбиваться к жене старшего сына Григория, а так как крестьянские женщины очень слабы к нарядам и имеют пристрастие к спиртным напиткам, то понятно, что свекор в скорости сошелся с невесткой. Далее он начал «лабуниться» к младшей. Долго она не сдавалась, но вследствие притеснения и подарков – согласилась. Младшая невестка, заметив «амуры» свекра со старшей, привела свекровь в сарай во время их соития. Кончилось дело тем, что старухе муж купил синий кубовый сарафан, а невесткам подарил по платку».

Но семейные любовные коллизии не всегда разрешались столь благополучно. В начале ХХ в. в калужском окружном суде слушалось дело Матрены К. и ее свекра Дмитрия К., обвиняемых в детоубийстве. Обвиняемая Матрена К., крестьянка, замужняя, 30 лет, на расспросы полицейского урядника призналась ему, что в продолжение шести лет, подчиняясь настоянию свекра, состоит в связи с ним, прижила от него сына, которому в настоящее время около пяти лет. От него же она забеременела вторично. Свекор Дмитрий К., крестьянин, 59 лет, узнав о приближении родов, приказал ей идти в ригу, и как только она родила, схватил ребенка, зарыл его в землю в сарае.

В крестьянском дворе, когда бок о бок жило несколько семей, порой возникали замысловатые любовные треугольники. Так, в орловском селе Коневке было «распространено сожительство между деверем и невесткой. В некоторых семействах младшие братья потому и не женились, что жили со своими невестками». По мнению тамбовских крестьян, кровосмешение с женой брата вызывалось качественным превосходством того брата, который отбил жену. Братья не особенно ссорились по этому поводу, а окружающие к такому явлению относились снисходительно. Дела о кровосмешении не доходили до волостного суда, и кровосмесителей никто не наказывал.

Следует отметить, что при определенной распространенности этого гнусного порока в русской деревне, крестьяне прекрасно осознавали всю греховность такой связи. Так, в Орловской губернии кровосмешение оценивалось как большое преступление перед православной верой, за которое не будет прощения от Бога на том свете. По отзывам крестьян, Борисоглебского уезда Тамбовской губернии снохачество встречалось часто, но традиционно считалось в селе самым позорным грехом. Снохачи на сходе при решении общественных дел игнорировались, так как каждый мог им сказать: «Убирайся к черту, снохач, не твое тут дело».

Также см.:

1. Проституция и публичные дома в царской России.

2. История проституции в России.

3. История проституции в Петербурге.

4. Тарасов Б. Ю. Россия крепостная. История народного рабства. Глава IV. Многие помещики наши весьма изрядные развратники.

5. Дело дворянина насильника-рекордсмена Виктора Страшинского.

Православная Россия, где "так крепки были мораль и вера" существует только в фильмах и фантазиях. "

http://scisne.net/t437

Справедливости надо отметить правоту автора комметария Власса: "инцест - кровосмешение, а снохачество есть избежание его". Насчёт избегания не знаю, но речь не идёт о совокуплении кровных родственников, а о ином грехе.

Когда на Руси практиковали снохачество — Рамблер/субботний

Фото: Кириллица

Подобное разнообразие в половой жизни мужчин, старших в большой крестьянской семье, где под одной крышей существовали и вели совместное хозяйство по две-три «ячейки общества», как ни странно, в самих деревнях в XVIII — XIX веках особо не осуждалось.

Возможно потому, что так жили очень многие селяне, не способные отделиться от семьи отца, тестя или свекра.

Причина такого инцеста

Снохачами называли свекров, сожительствовавших со своими невестками (снохами для свекровей). Подобный блуд был возможен, главным образом, в семьях, где в одной избе (хате) вынужденно сосуществовали семьи родителей и сыновей. Порой даже присутствие законного мужа не являлось препятствием для посягательств на его жену со стороны свекра. Но чаще всего такое прелюбодейство свершалось во время отлучки супруга. Поначалу снохачество практиковалось в семьях, где сыновей забривали в рекруты. Воинская служба в дореволюционной России была очень долгой — с 1793 по 1874 годы рекруты служили по 25 лет. Потом этот срок сократили до 7 лет, только к 1906 году он снизился до 3 лет. Затем главной причиной отсутствия молодых мужей и, соответственно, поводом для посягательств на честь их оставленных дома жен стал отхожий промысел. Парни и молодые мужики надолго уходили на заработки в города и другие села, а с их супругами тем временем развлекались «старшие по дому». В Черноземье, да и в других регионах России, в XIX веке отцы нередко женили сыновей подростками на 16 — 17-летних девушках, часто специально с прицелом на свое дальнейшее половое разнообразие. После свадьбы молодой вскорости по настоянию главы семейства отправлялся на отхожий промысел, наведываясь к супруге всего пару раз за год. Кровосмешением (инцестом) такое сожительство считала русская православная церковь. В частности, по определению РПЦ, снохачество было одной из причин для расторжения церковного брака.

Подарил платок и заткнул роток

Сноха (невестка), находясь, по сути, в приживалках в доме родителей мужа, была подчас самым бесправным и несчастным членом семьи. Свекровь ее ненавидела, а свекор «использовал по своему усмотрению». Оба могли загнобить молодуху тяжелейшим крестьянским трудом, поручая самую чёрную работу по хозяйству. Спасения не было ниоткуда — если жена рассказывала мужу о посягательствах свекра, супруг чаще всего колотил бабу смертным боем. Волостные суды сторонились рассматривать жалобы на снохачество. Временное прибежище в доме своих родителей тоже проблемы не решало — все равно отец с матерью вскорости отправляли горемыку-дочь обратно («что люди скажут»). Понуждение к половой близости со стороны свекра было делом нехитрым — хозяин положения с помощью уговоров, подарков и посулов не нагружать работой по дому и в поле чаще всего добивался своего. Тем более, деваться молодухе, как правило, все равно было некуда. В качестве подарка мог выступать обыкновенный платок (в деревнях все замужние бабы обязаны были всесезонно носить такие головные уборы) или какая-нибудь безделушка. Снохачество нашло широкое отражение в русской литературе и в отечественной кинематографии — о нем, в частности, писал в повести «Житие одной бабы» Н. С. Лесков, упоминал в романе «Тихий Дон» М. А. Шолохов. Соответственно, особые взаимоотношения снохи и свекра показаны и в экранизации этих произведений.

Обособление спасло положение

«Квартирный вопрос их испортил», — говорил М. А. Булгаков о москвичах по другому поводу. Применительно к явлению снохачества проблема тоже во многом зависела от традиций тесного совместного проживания патриархальной семьи, когда под одной крышей ютились несколько поколений. Как только такой уклад сосуществования в России после XIX века начал рушиться, и на селе родители и женатые дети стали проживать раздельно, феномен сожительства свекров и невесток постепенно утратил свою актуальность.

Видео дня. Рыба отняла удочку у рыбачки

Читайте также

Феномен снохачества | Блогер bar_paly на сайте SPLETNIK.RU 25 августа 2014

Следует признать, что половая близость между главой крестьянской семьи (большаком) и снохой не была явлением исключительным, а для патриархального уклада сельского быта, в какой-то мере и обыденным. «Нигде кажется кроме России, – отмечал В. Д. Набоков, – нет по крайне мере того, чтобы один вид кровосмешения приобрел характер почти нормального бытового явления, получив соответствующее техническое название – снохачество». Наблюдатели отмечали, что этот обычай был жив и в конце XIX в., причем одной из причин его сохранения являлся сезонный отток молодых мужчин на заработки. Хотя эта форма кровосмешения была осуждаема просвещенным обществом, крестьяне ее не считали серьезным правонарушением. В ряде мест, где снохачество было распространено, этому пороку не придавали особого значения. Более того, иногда о снохаче с долей сочувствия говорили: «Сноху любит. Ен с ней живет как с женой, понравилась ему». По наблюдению этнографа А. В. Балова, в ярославских селах «снохачество или незаконное сожительство свекра со снохой, явление довольно нередкое» . В глазах крестьян снохачество являлось грехом, но не преступлением. С иной позиции данное деяние трактовал закон. Даже если половая связь свекра и снохи не была результатом насильственных действий, то все равно она являлась действием преступным, так как нарушала запрет на сексуальную связь между близкими родственниками, в данном случае по свойству, а, следовательно, была ничем иным как кровосмешением. Причину существования этой формы удовлетворения сексуальных потребностей следует видеть в особенностях крестьянского быта. Одна из причин – это ранние браки. В середине XIX в., по сведениям А. П. Звонкова, в селах Елатомского уезда Тамбовской губернии было принято женить 12 – 13 летних мальчиков на невестах 16 – 17 лет. Отцы, склонные к снохачеству, умышленно женили своих сыновей молодыми для того, чтобы пользоваться их неопытностью. Другой причиной, создающей условия для распространения этого порока в сельской среде, были отхожие промыслы крестьян. «Молодой супруг не проживет иной раз и году, как отец отправляет его на Волгу или куда-нибудь в работники. Жена остается одна под слабым контролем свекрови». Из Болховского уезда Орловской губернии информатор в 1899 г. сообщал: «Снохачество здесь распространено потому, что мужья уходят на заработки, видятся с женами только два раза в год, свекор же остается дома и распоряжается по своему усмотрению». Автор корреспонденции из Пошехонского уезда Ярославской губернии отмечал, что при господстве в уезде отхожих промыслов молодые люди нередко через месяц или два уезжают на чужую сторону на год, а то и более, как, например, все лица, живущие в услужении в торговых заведениях г. Петербурга и Москвы. Аналогичны по содержанию сведения из Медынского уезда Калужской губернии. «Часты случаи в семьях, где молодой муж, работая на фабрике, годами отсутствует или отбывает военную службу, а свекор начинает снохачить самым дерзким и грубым образом» Механизм склонения снохи к сожительству со свекром был достаточно прост. Пользуясь отсутствием сына (отход, служба), а иногда и в его присутствии, свекор принуждал сноху к половой близости. В ход шли все средства: и уговоры, и подарки, и посулы легкой работы. Обычно такая целенаправленная осада давала свой результат. В ином случае уделом молодухи становилась непосильная работа, сопровождаемая придирками, ругательствами, а нередко и побоями. Жизнь женщин, отказавших своим свекрам в удовлетворении их плотских желаний, по мнению сельского корреспондента из Калужской губернии, становилась невыносимо мучительной. По словам крестьянки, испытавшей на себе снохачество, в случае отказа свекру, тот мстил снохе, наговаривая на нее сыну всякие гадости о том, что та имела в его отсутствие связь с посторонними мужчинами. Специалист по гражданскому праву дореволюционной поры Е. Т. Соловьев в своем труде отмечал, что «когда сноха не желает быть сожительницей свекра, ей достаются от него жестокие побои, арест в подполе, погребе или в холодном амбаре». Типичный пример склонения свекром снох к половой близости приведен в корреспонденции (1899 г.) жителя села Крестовоздвиженские Рябинки Болховского уезда Орловской губернии В. Т. Перькова. «Богатый крестьянин Семин 46 лет, имея болезненную жену, услал двух своих сыновей на «шахты», сам остался с двумя невестками. Начал он подбиваться к жене старшего сына Григория, а так как крестьянские женщины очень слабы к нарядам и имеют пристрастие к спиртным напиткам, то понятно, что свекор в скорости сошелся с невесткой. Далее он начал «лабуниться» к младшей. Долго она не сдавалась, но вследствие притеснения и подарков – согласилась. Младшая невестка, заметив «амуры» свекра со старшей, привела свекровь в сарай во время их соития. Кончилось дело тем, что старухе муж купил синий кубовый сарафан, а невесткам подарил по платку». Схожую ситуацию избрания женщиной выгодной для себя житейской и жизненной стратегии описал информатор из Пошехонского уезда Ярославской губернии. Один крестьянин 37 лет женил сына на молодой красавице, чтобы самому приблизиться к ней, а затем отправил сына на заработки в Петербург. Пока сын отсутствовал, свекор сошелся с невесткой, родился внебрачный ребенок, и отец в итоге заставил сына бросить семью и дом и окончательно уехать в город. Семейные любовные коллизии не всегда разрешались благополучно, аморальная половая связь в крестьянской семье порой имела трагический финал. По сообщению «Донских областных ведомостей» за 1873 г., жена убила мужа, уличив его в снохачестве. Крестьянин с. Поповка Подгоренской волости Козловского уезда Тамбовской губернии Филимон Волков убил свою жену за незаконное сожительство ее с его отцом. Случай убийства сыном отца-снохача имел место в с. Бежаницы Псковской губернии. В начале ХХ в. в окружном суде слушалось дело Матрены К. и ее свекра Дмитрия К., обвиняемых в детоубийстве. Обвиняемая Матрена К., крестьянка, замужняя, 30 лет, на расспросы полицейского урядника призналась ему, что на протяжении 6 лет, подчиняясь настоянию свекра, состоит в связи с ним, прижила от него сына, которому в настоящее время около пяти лет. От него же она забеременела вторично. Свекор Дмитрий К., крестьянин, 59 лет, узнав о приближении родов, приказал ей идти в ригу и, как только она родила, схватил ребенка, зарыл его в землю в сарае. В с. Чистые Бочкари Костромской губернии мать крестьянина Кочнева, находившиеся с ним в любовной связи, отравила свою сноху. Поводом к отравлению послужила ревность. Любовную связь матери и сына подтвердили на следствии их родственники. Редко молодые бабы пытались найти защиту от сексуальных посягательств со стороны свекра в волостном суде, но, как правило, те устранялись от разбора таких дел. Правда, юрист дореволюционной поры И. Г. Оршанский в своем исследовании приводил пример, когда по жалобе снохи на уговор свекра к снохачеству, последний решением волостного суда был лишен «большины». Но это было скорее исключением, чем правилом. В тех случаях, когда преступная связь свекра со снохой открывалась, виновной, как правило, признавалась женщина, которую ожидала жестокая расправа со стороны мужа. Вот характерный итог самочинной расправы. «Жена была избита до полусмерти; волосы наполовину были вырваны, лицо превращено в один сплошной синяк, тело исщипано, одежда изорвана в мелкие клочки, так что женщина очутилась на улице совсем нагая». Следует отметить, что при определенной распространенности этого преступного порока в русской деревне, крестьяне сознавали всю тяжесть греха такой аморальной связи. Так, в Орловской губернии кровосмешение оценивалось как большое преступление перед православной верой, за которое не будет прощения от Бога на том свете. Ярославские крестьяне приравнивали снохачество к кровосмешению с дочерью. «Муж и жена – одно тело, един дух. Отец, живший с женой сына, все равно, что живет со своим сыном, или дочерью». По отзывам крестьян Борисоглебского уезда Тамбовской губернии, снохачество встречалось часто, но традиционно считалось в селе самым позорным грехом. Снохачи на сходе при решении общественных дел игнорировались, так как каждый мог им сказать: «Убирайся к черту, снохач, не твое тут дело». В селах Псковщины к снохачеству относились неодобрительно, снохачей в местных деревнях величали «блудниками», «срамниками». Крестьяне Калужской губернии в качестве наказания даже удаляли снохачей из сельского общества. По признанию сельского информатора из Тверской губернии, «на взаимные отношения членов семейства снохачество имеет самые пагубное влияние: в большинстве случаев результатом его бывают ссоры, ругань, раздел и каторжная жизнь жены, иногда – уход ее из дома, но до волостного суда дела о снохачестве не доходят». Аналогичный вывод содержится в корреспонденции, присланной из Ярославской губернии: «Нам никогда не приходилось слышать, чтобы дело о снохачестве разбиралось на волостном суде». При этом действующее уголовное законодательство за кровосмешение в первой степени свойства (т.е. с тещей или свекром, зятем или снохой) предусматривало наказание в виде ссылки на жительство в Сибирь или отдачу в исправительные арестантские отделения. Таким образом, оценка данного преступления в обыденном сознании крестьян существенно отличалась от требований официального законодательства. По мере распада патриархальной семьи и увеличения числа крестьянских разделов снохачество как явление сельского быта стало сходить на нет. Преобладающей в деревне стала малая, нуклеарная семья, в которой по причине раздельного проживания родителей и женатых детей снохачеству объективно не было места. Эта тенденция была подмечена информаторами Этнографического бюро. Один из них – житель Васильсурского уезда Нижегородской губернии С. В. Корвин-Круковский, в частности сообщал, что «с ослаблением родительской власти, с более частыми и распространенными в настоящее время семейными разделами и выделами, – более частые в старину случаи снохачества в настоящее время становятся все более и более редкими» Безгин Владимир Борисович, доктор исторических наук, профессор Источник фото: Картина Владимира Егоровича Маковского "Свекор", 1888 г Источник cтатьи: e-notabene.ru

почему на Руси это было распространено — Рамблер/новости

Подобное разнообразие в половой жизни мужчин, старших в большой крестьянской семье, где под одной крышей существовали и вели совместное хозяйство по две-три, а то и больше «ячейки общества», как ни странно, в самих деревнях в XVIII — XIX веках особо не осуждалось.

Возможно потому, что так жили очень многие селяне, не способные отделиться от семьи отца, тестя или свекра.

Причина такого инцеста

Снохачами называли свекров, сожительствовавших со своими невестками (снохами для свекровей). Подобный блуд был возможен, главным образом, в семьях, где в одной избе (хате) вынужденно сосуществовали семьи родителей и сыновей. Порой даже присутствие законного мужа не являлось препятствием для посягательств на его жену со стороны свекра. Но чаще всего такое прелюбодейство свершалось во время отлучки супруга.

Поначалу снохачество практиковалось в семьях, где сыновей забривали в рекруты. Воинская служба в дореволюционной России была очень долгой — с 1793 по 1874 годы рекруты служили по 25 лет. Потом этот срок сократили до 7 лет, только к 1906 году он снизился до 3 лет.

Затем главной причиной отсутствия молодых мужей и, соответственно, поводом для посягательств на честь их оставленных дома жен стал отхожий промысел. Парни и молодые мужики надолго уходили на заработки в города и другие села, а с их супругами тем временем развлекались «старшие по дому». В Черноземье, да и в других регионах России, вXIX веке отцы нередко женили сыновей подростками на 16 — 17-летних девушках, часто специально с прицелом на свое дальнейшее половое разнообразие. После свадьбы молодой вскорости по настоянию главы семейства отправлялся на отхожий промысел, наведываясь к супруге всего пару раз за год.

Кровосмешением (инцестом) такое сожительство считала русская православная церковь. В частности, по определению РПЦ, снохачество было одной из причин для расторжения церковного брака.

Подарил платок и заткнул роток

Сноха (невестка), находясь, по сути, в приживалках в доме родителей мужа, была подчас самым бесправным и несчастным членом семьи. Свекровь ее ненавидела, а свекор «использовал по своему усмотрению». Оба могли загнобить молодуху тяжелейшим крестьянским трудом, поручая самую черную работу по хозяйству. Спасения не было ниоткуда — если жена рассказывала мужу о посягательствах свекра, супруг чаще всего колотил бабу смертным боем. Волостные суды сторонились рассматривать жалобы на снохачество. Временное прибежище в доме своих родителей тоже проблемы не решало — все равно отец с матерью вскорости отправляли горемыку-дочь обратно («что люди скажут»).

Понуждение к половой близости со стороны свекра было делом нехитрым — хозяин положения с помощью уговоров, подарков и посулов не нагружать работой по дому и в поле чаще всего добивался своего. Тем более, деваться молодухе, как правило, все равно было некуда. В качестве подарка мог выступать обыкновенный платок (в деревнях все замужние бабы обязаны были всесезонно носить такие головные уборы) или какая-нибудь безделушка.

Снохачество нашло широкое отражение в русской литературе и в отечественной кинематографии — о нем, в частности, писал в повести «Житие одной бабы» Н. С. Лесков, упоминал в романе «Тихий Дон» М. А. Шолохов. Соответственно, особые взаимоотношения снохи и свекра показаны и в экранизации этих произведений.

Обособление спасло положение

«Квартирный вопрос их испортил», — говорил М. А. Булгаков о москвичах по другому поводу. Применительно к явлению снохачества проблема тоже во многом зависела от традиций тесного совместного проживания патриархальной семьи, когда под одной крышей ютились несколько поколений. Как только такой уклад сосуществования в России после XIX века начал рушиться, и на селе родители и женатые дети стали проживать раздельно, феномен сожительства свекров и невесток постепенно утратил свою актуальность.

Видео дня. Шнуров сравнил «старенький зад» Собчак с сухофруктом

Читайте также

свальный грех, обряд мертвеца и другие

На Руси соблюдали такие обычаи, от которых сейчас становится не по себе. А за некоторые можно легко получить уголовный срок.
Мы собрали семь самых странных обрядов наших предков. Особенно доставалось женщинам и детям.

Снохачество

“Свекор”. В. Маковский

Этим нейтральным словом называли половую связь между свекром и снохой. Не то, чтобы это одобрялось, но считалось совсем небольшим грехом. Часто отцы женили своих сыновей в 12-13 лет на девушках 16-17 лет. А пока ребята догоняли в развитии своих молодых жен, батя отрабатывал за них супружескую повинность. Совсем беспроигрышным вариантом было отправить сына на заработки на полгода или еще лучше в армию лет на двадцать. Тогда сноха, оставаясь в семье мужа, практически не имела шансов отказать свекру. Если же сопротивлялась, то выполняла самую тяжелую и грязную работу и мирилась с постоянными придирками «старшака» (так называли главу семейства). Сейчас со старшаком разговаривали бы правоохранительные органы, а тогда жаловаться было некуда.

Свальный грех

“Цветение папоротника”. О. Гуренков

Сейчас такое можно увидеть только в специальных кинофильмах, преимущественно немецкого производства. А раньше этим занимались в русских деревнях на Ивана Купалу. Этот праздник совместил в себе языческие и христианские традиции. Так вот, после танцев у костра пары шли искать цветки папоротника в лесу. Чтобы вы понимали, папоротник не цветет, он размножается спорами. Это только повод для молодежи, чтобы уйти в лес и предаться плотским утехам. Причем такие связи ни к чему не обязывали ни парней, ни девушек.

Гаски

Б. Ольшанский “Терем царевны Зимы”

Этот обычай, который тоже можно назвать свальным грехом, описывает итальянский путешественник Рокколини. Вся молодежь деревни собиралась в большом доме. Пели и плясали при свете лучины. А когда лучина гасла, предавались любовным утехам вслепую с тем, кто оказался рядом. Затем лучину зажигали, и веселье с плясками продолжалось снова. И так до рассвета. В ту ночь, когда на «Гаски» попал Рокколини, лучина гасла и зажигалась раз пять. Участвовал ли сам путешественник в русском народном обряде, история умалчивает.

Перепекание

Этот обряд не имеет отношения к сексу, можете расслабиться. Недоношенного или слабого ребенка принято было «перепекать» в печи. Не в шашлык, конечно, а скорее в хлеб. Считалось, что если малыш не “сготовился” в утробе матери, то надо его перепечь самостоятельно. Сил, чтобы набрался, окреп. Младенца заворачивали в специальное ржаное тесто, приготовленное на воде. Оставляли только ноздри, чтобы дышать. Привязывали к хлебной лопате и, приговаривая секретные слова, отправляли в печь на какое-то время. Конечно, печь была не горячая, а теплая. Подавать к столу ребенка никто не собирался. Таким обрядом старались сжечь болезни. Помогало ли это, история умалчивает.

Пугание беременных

Л. Плахов. “Отдых на сенокосе”

К родам наши предки относились с особым трепетом. Считалось, что этот момент ребенок переходит из мира мертвых в мир живых. Сам процесс и так нелегкий для женщины, а бабки-повитухи старались сделать его совсем уж невыносимым. Специально обученная бабка пристраивалась между ног роженицы и уговаривала тазовые кости раздвинуться. Если это не помогало, то будущую маму начинали пугать, греметь кастрюлями, могли жахнуть около нее из ружья. Еще очень любили вызывать рвоту у роженицы. Считалось, что когда ее рвет, ребенок идет охотнее. Для этого в рот пихали ее же косу или засовывали пальцы.

Солонование

Этот дикий обряд применяли не только в некоторых районах Руси, но и во Франции, Армении и других странах. Считалось, что новорожденному малышу надо подпитаться силой от соли. Это, видимо, была альтернатива перепеканию. Ребенка обмазывали мелкой солью, включая уши и глаза. Наверное, чтобы хорошо слышал и видел после этого. Потом заворачивали в тряпки и держали так пару часов, не обращая внимания на нечеловеческие крики. Те, кто был побогаче буквально закапывали ребенка в соль. Описываются случаи, когда после такой оздоровительной процедуры с малыша слезала вся кожа. Но это ничего, зато потом здоровенький будет.

Обряд мертвеца

В. Корольков. “Брачный обряд”

Этот страшный обряд – не что иное как свадьба. Те наряды невесты, которые мы сейчас считаем торжественными, наши предки называли погребальными. Белое одеяние, фата, которой прикрывали лицо мертвеца, чтобы он случайно не открыл глаза и не посмотрел на кого-то из живых. Весь обряд женитьбы воспринимался как новое рождение девушки. А для того, чтобы родиться, надо сначала умереть. На голову молодой надевали белый куколь (головной убор как у монашек). В нем обычно и хоронили. Оттуда же идет обычай оплакивать невесту, который до сих пор практикуется в некоторых деревнях в глубинке. Но сейчас плачут, что девчонка из дома уходит, а раньше рыдали по поводу ее “смерти”. Обряд выкупа тоже не просто так возник. Этим самым жених старается найти невесту в мире мертвых и вывести на белый свет. Подружки невесты в этом случае воспринимались как стражи загробного мира. Поэтому, если вас вдруг пригласят торговаться с женихом на заплеванной лестнице в подъезде, помните, откуда идет эта традиция и не соглашайтесь ;-)

Не забудь поделиться статьей:

Хотите получать одну интересную непрочитанную статью в день?

Снохачество на Руси: как это было — Рамблер/новости

Подобное разнообразие в половой жизни мужчин, старших в большой крестьянской семье, где под одной крышей существовали и вели совместное хозяйство по две-три, а то и больше «ячейки общества», как ни странно, в самих деревнях в XVIII — XIX веках особо не осуждалось. Возможно потому, что так жили очень многие селяне, не способные отделиться от семьи отца, тестя или свекра.

Причина такого инцеста

Снохачами называли свекров, сожительствовавших со своими невестками (снохами для свекровей). Подобный блуд был возможен, главным образом, в семьях, где в одной избе (хате) вынужденно сосуществовали семьи родителей и сыновей. Порой даже присутствие законного мужа не являлось препятствием для посягательств на его жену со стороны свекра. Но чаще всего такое прелюбодейство свершалось во время отлучки супруга.

Поначалу снохачество практиковалось в семьях, где сыновей забривали в рекруты. Воинская служба в дореволюционной России была очень долгой — с 1793 по 1874 годы рекруты служили по 25 лет. Потом этот срок сократили до 7 лет, только к 1906 году он снизился до 3 лет.

Затем главной причиной отсутствия молодых мужей и, соответственно, поводом для посягательств на честь их оставленных дома жен стал отхожий промысел. Парни и молодые мужики надолго уходили на заработки в города и другие села, а с их супругами тем временем развлекались «старшие по дому». В Черноземье, да и в других регионах России, вXIX веке отцы нередко женили сыновей подростками на 16 — 17-летних девушках, часто специально с прицелом на свое дальнейшее половое разнообразие. После свадьбы молодой вскорости по настоянию главы семейства отправлялся на отхожий промысел, наведываясь к супруге всего пару раз за год.

Кровосмешением (инцестом) такое сожительство считала русская православная церковь. В частности, по определению РПЦ, снохачество было одной из причин для расторжения церковного брака.

Подарил платок и заткнул роток

Сноха (невестка), находясь, по сути, в приживалках в доме родителей мужа, была подчас самым бесправным и несчастным членом семьи. Свекровь ее ненавидела, а свекор «использовал по своему усмотрению». Оба могли загнобить молодуху тяжелейшим крестьянским трудом, поручая самую черную работу по хозяйству. Спасения не было ниоткуда — если жена рассказывала мужу о посягательствах свекра, супруг чаще всего колотил бабу смертным боем. Волостные суды сторонились рассматривать жалобы на снохачество. Временное прибежище в доме своих родителей тоже проблемы не решало — все равно отец с матерью вскорости отправляли горемыку-дочь обратно («что люди скажут»).

Понуждение к половой близости со стороны свекра было делом нехитрым — хозяин положения с помощью уговоров, подарков и посулов не нагружать работой по дому и в поле чаще всего добивался своего. Тем более, деваться молодухе, как правило, все равно было некуда. В качестве подарка мог выступать обыкновенный платок (в деревнях все замужние бабы обязаны были всесезонно носить такие головные уборы) или какая-нибудь безделушка.

Снохачество нашло широкое отражение в русской литературе и в отечественной кинематографии — о нем, в частности, писал в повести «Житие одной бабы» Н. С. Лесков, упоминал в романе «Тихий Дон» М. А. Шолохов. Соответственно, особые взаимоотношения снохи и свекра показаны и в экранизации этих произведений.

Обособление спасло положение

«Квартирный вопрос их испортил», — говорил М. А. Булгаков о москвичах по другому поводу. Применительно к явлению снохачества проблема тоже во многом зависела от традиций тесного совместного проживания патриархальной семьи, когда под одной крышей ютились несколько поколений. Как только такой уклад сосуществования в России после XIX века начал рушиться, и на селе родители и женатые дети стали проживать раздельно, феномен сожительства свекров и невесток постепенно утратил свою актуальность.

Видео дня. Шнуров сравнил «старенький зад» Собчак с сухофруктом

Читайте также

«Заслуженный снохач»: в чем подозревали писателя Максима Горького

Феномен «снохачества» (полового сожительства старшего в семье с женами младших братьев, чаще – сыновей), как считают российские историки, возник в XVIII – XIX веках в связи с тем, что вначале молодежь в России забирали в рекруты, а потом многие молодые мужчины стали заниматься отхожим промыслом – на долгое время уходить на заработки в город. Если несколько поколений семьи жили в одной избе, риск возникновения снохачества возрастал. О снохачестве есть упоминания в классической русской литературе того времени – в романе «Отца и дети» Тургенева, повести Лескова «Житие одной бабы» и в более поздних произведениях русской (и даже советской (шолоховский роман «Тихий Дон»)) литературы.

Доктор исторических наук Владимир Безгин в одной из своих исследовательских работ писал, что в подобных проступках, если они становились известны мужу обесчещенной, в любом случае виновной оказывалась женщина – супруг, как правило, колотил ее смертным боем, таскал за волосы; часто избитую до потери сознания отливали водой, чтобы отошла.


Анна Ахматова в середине 50-х как-то сказала, что судьба Надежды Пешковой, жены единственного сына писателя Горького Максима, когда-нибудь может стать основополагающей для понимания степени трагедийности «нашего времени» (это воспоминание оставила в своих дневниках Лидия Корнеевна Чуковская). Судьба Надежды Пешковой (в девичестве Введенской) действительно была горькой – судя по ее биографии, большая часть мужчин, попадавших в ее «орбиту», были либо насильственно уничтожены (расстреляны во время сталинских репрессий), либо умерли при загадочных обстоятельствах, которые и по сию пору осмысливаются историками (как смерти ее мужа Максима и «снохача» Горького-старшего).

Дочери Максима и Надежды Пешковых Марфа и Дарья всегда говорили в интервью, что их отца намеренно спаивали посланники ОГПУ (он действительно в последние годы сильно пил), поскольку Максим критично относился к тогдашней советской действительности и не молчал об этом (Пешков-младший умер в мае 1934 года от двустороннего воспаления легких – по официальной версии, из-за простуды).


Тимошей жену Максима Горького, как писал протоирей Михаил Ардов, прозвал сам Горький-старший (священник при этом ссылался на воспоминания Фаины Раневской): во время пребывания с сыном и невесткой в Италии Надежда состригла свою косу, сделала короткую прическу, и писатель, завидев это, воскликнул: «Настоящий Тимошка!» – так в дореволюционной России звали кучеров, имевших похожие друг на друга головные уборы, из-под которых выбивались волосы.

Упоминания о нежных чувствах Горького к снохе-невестке Надежде-Тимоше косвены – с чьих-то слов, через третьих лиц, полунамеки, догадки. У Михаила Ардова есть ссылка на воспоминание составительницы издания трудов Всеволода Иванова Елены Краснощековой. Та, в свою очередь, якобы передавала слова вдовы советского писателя Тамары, которая говорила о том, что Горькому в свое время очень понравилась одно произведение Иванова именно потому, что там было упоминание о снохачестве. Тамара Иванова и связала это предпочтение с «безумной любовью» писателя к своей снохе. Ардов писал, что Тимоша была «благосклонна» к Горькому (впрочем, как и к тогдашнему наркому внутренних дел Генриху Ягоде), не приводя, впрочем, никаких доказательств этому. Обе дочери Максима и Надежды Пешковых в своих интервью резко отрицали даже намеки на какую-либо любовную связь своей матери не только с дедушкой, но и с Ягодой.


Смотрите также